Книга «Сказы об округе горном» посвящена славной истории Златоустовского казенного горного округа.
Златоустовский казенный горный округ был образован 3 октября 1811 г. В состав горного округа вошли Златоустовский (главный), Саткинский, Кусинский, Артинский заводы. В 1815 году в состав округа вошел Миасский завод. К середине 19 века Златоустовский казенный горный округ стал одним из крупнейших в России. С самого начала наши заводы работали на военно-промышленный комплекс Российской империи. По выпуску стали и снарядов округ занимал первое место среди казенных и частных горных округов страны. Слава округа шагнула далеко за пределы российской державы, благодаря выплавки высококачественной стали и чугуна, производства холодного оружия, снарядов, кирас, пушек, кос, чугунного художественного литья, а также наличию золотых промыслов. На российских и международных выставках изделия заводов Златоустовского казенного горного округа удостаивались самых высочайших наград.
В разные годы заводы округа посетили царские особы и представители царской семьи: Александр I (1824), цесаревич Александр, будущий император Александр II (1837), император Николай II (1904).
Книга «Сказы об округе горном» написана в знак глубочайшей благодарности талантливым мастерам, чьими трудами слава нашего горного округа шагнула далеко за пределы российской державы. Она посвящена людям со смелой выдумкой, чистой совестью, открытой душой и добрым сердцем. И адресована дорогому читателю, любящему свой край и увлеченному его славной историей.
Сказ об императоре, Иваныче и кислице
Проживал в поселении нашем кузнец Аким Иванович, по фамилии Кондратьев. Росту невысокого, кряжистый да дюже крепкий. А ручища такие здоровущие имел, будто клешни кузнечные. Отец его при заводе рабочим трудился, а мать из Шадринска в края здешние прибыла. Сам Иваныч — то ковщиком знатным был, при фабрике, почитай, 60 годков оттрубил. Вольную за ту пору сумел обрести, а к старости ему 33 рубля пенсии положили. Трудился Аким при фабрике оружия холодного, что в здании каменном помещалась да в отделении клинковом.
Ковку нашего оружия белого в горнах обычных кузнечных выделывали да для дела такого меха ручные клинчатые пользовали. Ковка здешняя от обычной отличие имела, потому как тут приспособления особливые применяли. Наковальня — то железная да сталью наваренная была. На стороне, что к лицу полагалась, желоба три имелось, а с изнанки снова желоб полагался. Да скважин чуток, дабы вкладыши вставлять, какие при ковке пользовали. Вкладыш фигуру имел в аккурат кующейся части клинка. А инструмент, что надавкой прозывали да поверх полосы клинковой наставляли, тоже фигуру в точности, что и вкладыш имел. Металл, стало быть, до жару разогревали да промеж вкладыша и надавки зажимали. А там молотом со всего маха на его обрушивали. Потому клинок фигуру вкладыша того да надавки и обретал. Качество клинков здешних обстоятельно сверяли инструментом особливым, какой в арсенале сохранялся. Потому как от качеств клинка того жизнь ратников наших в зависимости большой состояла.
Иваныч наш ковщиком именитым был. Клинки добротности, верности да высочайшей точности веса ладил. Мастерства он такого был, что понапрасну ни одного удара молотом не производил. Клинки его дугой верной гнулись да на клинке ни единой окалины шершавой не обозначалось. В подручных у Акима завсегда подмастерье числился. А как сынок его Данилка подрос, так к нему в подмастерья и определен был.
Иваныч наш еще в одном деле мастаком знатным был. Толк немалый он в травах лекарских знал. Знание ему то по наследию от бабки Лукерьи досталось. К травке, он как к творению живому, относился. Полагал, что на слоге своем разговор про меж собой травы вести могут да всякая травинка норов свой особливый имеет. Да и Данилку он с малолетства знанию в деле таком натаскивал. Сказывал он Данилке о тайнах трав всяких: как собирать их надобно да как отвары лечебные приготовлять. Ходят, бывало, по лесу, а Иваныч Данилке сказывает:
— Данилка, ты за травкой чутко приглядывай. Сама травка тебе сказывать будет от чего польза ее бывает. Коли листочки на дольки разделены, так печенку той травкой лечить надобно. Коли с сердечком листочки схожи, так от болей сердечных та травка подсобить может. В одном месте медуница на глаз ему попалась, он Данилке на нее и указывает:
-Ты гляди, Данилка, листики цветка этого фигуру легочную обрели, потому ее в народе травкой легочной прозывают и пользуют для лечения органа этого.
С самой ранней весны отправлялся Иваныч травку лекарскую сыскивать. Скажем, сныть, та из нетерпеливых травок в краях здешних, одной из первых свету является. Иваныч ее все больше снедью прозывал, потому как вкушать ее надобно, да множественно полезностей в ней хоронится для люда, какой зиму длительную пережил. Иваныч ту сныть сушил да солил.
Сказывать надобно, что травы он на ветру иль в избе высушивал, дабы солнышком не зажаривать. В мешки холщовые умещал да в короба лубяные закладывал, дабы дух травяной трав тех не выветрить.
Отвары из трав сам он да семейство его при случае завсегда пользовали. Да и тутошние частенько к нему наведывались, коли болезнь какая приключалась. В поселение каждый ведал, что Иваныч в делах таких содействие оказать может. Денег он за то с народа не брал. Кто что принесет, так и на том спасибо. Потому как человеком был души широкой, деликатности приличной, да доброты большущей.
Не можем мы стороной обойти да не поведать вам о травке изумительной, какая в краях наших произрастает, потому как здешние про нее все знают. Трава та как полезности, да вкусности большущей. Кислицей ее в тутошних местах прозывают. Как только кисличка подтягивалась, так народ за ней валом валил. Потому как кузюки эту травку шибко любили да в кушаньях разных пользовали. Супружница Иваныча Матрена, так та пельмени с травкой этой приготовляла. Иваныч с Данилкой натаскают медуницы, ключ-травы да киселки. Матрена порубит всю эту травку да яйцо мелкорубленное туда надбавит. Вот тебе и начинка подоспела. Пельменей налепит да к столу со сметанкой подает. Ох, и вкусны пельмешки по-златоустовски, а полезности какой значимой!
Иваныч как на покой пошел, так порешил огород лечебный подле дома выделывать. Потому как полагал, что по прошествии годков ноженькам стариковским до травок трудновато доковылять будет. Стали они с Данилкой травку лесную с кореньями до дому таскать. Всякую разную траву с весны по осень самую носили да в огороде высаживали. На последующий год травка поспевать начинала. По весне медуница, ключ-трава, сочевичник, черемша да иные травки стали подниматься. А Иваныч насушит их да настойки всякие лекарские с них изготовит. Там и другие травки поспевать принимаются. По осени все и довершал, потому снадобья того на год цельный хватало.
В году 1904 осчастливить соизволил посещением своим город наш Николай 2, император. Обитатели округа здешнего одной только думкой и жили, как бы царя-батюшку самолично зреть. Здания по случаю такому красили, белили да отмывали. К встрече особ высочайших улицы материей флажной расцветили, а дома гирляндами из зелени и цветов разрисовали. Стало быть, в переплетении таком красочном создали картину убранства необычайного. Цельных пять экипажей приготовить соизволили для встречи особы царственной.
Император при подъезде к городу нашему столб известный лицезрел, с какой стороны Европа, а с другой Азия. Да восхищался красотой мест здешних. Встречали особу высочайшую с почтением глубочайшим губернатор да лица начальствующие. Депутации разные прибыли государя приветствовать, да хлеб-соль от сердца чистого ему подносили.
После приема такого знатного государь-император на парад прибыл. Тут смотр полков двух расквартированных пехотных произвел. Мокшанского, стало быть, да Черноярского. По временам тем Япония войну затеяла с державой нашей, посему и отряжали полки эти на восток, на самый Дальний.
По случаю такому царь коня белого оседлал да объезд тех войск произвел. С солдатами, да офицерами здоровался. А те в ответ ему так разудало откликались:
-Здравие желаем, Ваше Императорское Величество!
Там полки маршем крепким пошли да представлены были до чего отменно, что улыбка мягкая явилась на лице императора. По завершении смотра государь посещением своим удостоил храм наш Соборный, Свято-Троицкий.
По прибытию такому важному рабочих да служащих благонадежных с заводов наших определили в охране царской состоять. Да обязали их в костюмы приличные да чистые принарядиться. А коли награды у кого высокие имелись, так на грудь их приспособить.
В ту самую пору, в какую государь в наших краях показался, Иванычу уже за восемьдесят годков перевалило. Потому в рядах тех знатных не мог он по старости состоять. А доведись ему в той охране находится, так вся грудь его наградами бы сияла, потому как за службу долгую он их множественно скопил.
По дорогам, какие в Златоуст вели, цельных два дня тянулись путники. Кто верхом, кто в экипажах, а кто и пешком, дабы царя-батюшку лицезреть.
Иваныч к тому времени вдовцом уже состоял да с сыном Данилкой в доме собственном, неподалёку от Собору того проживал. Потому как прослышал про событие такое существенное, так к храму тому и засобирался. На рубаху награды сердцу близкие нацепил, да потихоньку к Свято-Троицкому заковылял. С собой мешочков холщовых с самолучшими кореньями прихватил. К тому времени, когда Иваныч к храму подоспел, подле него уже толпа в числе здоровенном обозначилась. Народ круг храма кольцом немалым стоял. Бабы да девки в юбках, сарафанах да кофтах красочных в тех рядах расположились, а мужики в рубахах нарядных позировали.
В ту самую пору со свитой император прибыл. Знамо, толпа расступаться стала да путь императору немедля освобождать. Государь по ступеням в собор взошел, а по такому случаю в храме молебен отслужили.
В это самое время Иваныч порешил до входа поближе подобраться. Никто и не помышлял дедушку останавливать, да и путь-дорожку ему тоже высвобождали, потому как уважение да почтение к старикам большое имели.
Император — то после службы из храма выходить было начал, тут стало быть Иваныч к нему незамедлительно и заковылял. Охрана тому воспрепятствовать не стала, потому как, какая угроза от старца исходить может. Да и государь, завидя старца, к нему устремляющегося, без упреждения, крупно свернул навстречу тому. Солдаты, стало быть, в месте этом в охране стояли, так государь к ним по-дружески: «Посторонитесь, братцы». Цепь скоренько разомкнулась, тут и возможность явилась Иванычу с государем свидеться. Придвинулся Иваныч к царю поближе:
— День добрый, милостивейший государь.
— Здравие тебе, добрый человек. Как величать тебя будут?
— Акимом Ивановичем прозывают.
— В месте каком, любезнейший, службу производил? — вопрошает император.
— Ковщиком при фабрике оружейной значился, почитай, шестьдесят годков протрубил, — отвечает Иваныч.
— Вижу, Аким Иванович, наград высоких в деле своем удостоился.
Государь от сердца большого благодарность произвел старцу за труд великий да службу верную отечеству.
— Как здравие твое будет, Аким Иванович?
— На здоровьице не жалуюсь, милостивейшей государь, да и вам здравия крепкого желаю, — Иваныч отзывается да протягивает царю мешочки с травами своими ценными.
— Милостивейший государь, здесь травки самолучшие мест тутошних да полезности значимой. Для вас, Ваше Императорское Величество, супружницы вашей да семейства Вашего. В мешочках — то, в бумажках, прописано про то, как травки те принимать надобно.
Не отказал государь Иванычу, принял от него дар лекарственный да от души поблагодарил за подношение такое. На том та встреча и завершение имела. Император к экипажу двинулся да по пути у мужиков близстоящих про житье-бытье их порешил расспросить. Мужики-то поначалу в зажатости стояли, да видя, как лицо царя просветлело от речи их, так всякий испуг утратили. Давай царю-батюшке про жизнь свою сказывать. Потому и развернулась пред государем картина всей жизни, забот да обычаев поселения здешнего. Говоры кузюков стали метки и веселы, государь смеялся, да и все с ним близко присутствовавшие. По окончании беседы той император распрощался со всеми, в экипаж поднялся да под звон колокольный и громогласное «Ура!» от собора того и отбыл. А наши — то еще в знак почтения высочайшего императору в дар оружие именитое вручили. Шашки золоченые, клинки, кинжалы, ножи да к тому же вещи изящные литья кусинского чугунного. Кустарь местный блюда из каменьев здешних изумительных, а торговец образчики камней уральских с благодарностью особе высочайшей поднесли.
А что до старца нашего да травок его лечебных, пользовал ли их государь, сказывать мы вам не можем. Потому как про то не ведаем.
Сам Иваныч девяносто с лишком годков прожил. Так, почитай, как за девять десятков ему перевалило, так местные еще на двор ему лошадей для ковки водили. Так он исключительно ощупью, по памяти ковал. Да и за травкой лекарственной до дней последних самолично присматривал. Снадобье лекарское приготовлял да людям подмогу оказывал. Выходит, что Иваныч наш знания да умения свои, да красоту души человеческой до скончания века сохранить сумел.
